В биографии Пушкина кавказская эпопея 1829 года - путешествие в Арзрум - одна из самых загадочных. До сих пор в пушкинистике существует множество версий, мифов относительно истинных целей этой поездки поэта. Утверждается, что, мол, Александр Пушкин собирался бежать за границу в Турцию или просто набраться кавказских впечатлений, чтобы затем воплотить все в своем творчестве. Действительно, оставленное лично поэтом и его ближайшим окружением эпистолярное наследие, воспоминания дают основание для многих таких и других предположений. Если только не некоторые обстоятельства.
Пушкин объясняется
Пушкин по дороге на Кавказ вел записи. Но относительно подробный отчет о поездке в действующую русскую армию появился лишь спустя почти шесть лет, когда было опубликовано "Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года". До этого были только "записки", которые можно считать реакцией на выпады журналистов. К примеру, 22 марта 1830 года в газете "Северная пчела" была опубликована статья Фаддея Булгарина. "Итак надежды наши исчезли. Мы думали, что автор Руслана и Людмилы устремился за Кавказ, чтоб напитаться высокими чувствами поэзии, обогатиться новыми впечатлениями и в сладких песнях передать потомству великие подвиги русских современных героев,- писал Булгарин. - Мы думали, что великие события на Востоке, удивившие мир и стяжавшие России уважение всех просвещенных народов, возбудят гений наших поэтов, и мы ошиблись. Лиры знаменитые остались безмолвными, и в пустыне нашей поэзии появился опять Онегин, бледный, слабый... сердцу больно, когда взглянешь на эту бесцветную картину". Пушкин ответил на это всего лишь публикацией в шестом номере "Литературной газеты" за 1830 год "Извлечений из путевых записок" (отрывок "Военная Грузинская дорога"). Но, как установили исследователи, этот материал был написан наспех, в нем обнаружено немало исторических и географических ошибок. Установлено, что поэт многое заимствовал из изданных в 1827 году Москве "Записок во время поездки из Астрахани на Кавказ и в Грузию в 1827 году".
Существует версия, правда, не имеющая документального подтверждения, что в последующем главнокомандующий на Кавказе граф И. Ф. Паскевич уговаривал Пушкина описать турецкую кампанию 1828-1929-х годов. Но достоверно известно только то, что главным поводом к написанию "Путешествия в Арзрум" стали обстоятельства иного свойства. В 1834 году в Париже была издана книга французского дипломатического агента на Востоке Виктора Фонтанье "Voyages en Orient, entrepris par ordre du gouvernement français de l'année 1821 à l'année 1829. Turquie d'Asie " ("Путешествия на Восток, предпринятые по повелению французского правительства с 1821 по 1829 гг.: Азиатская Турция""). В ней автор называет Пушкина в числе лиц, составлявших окружение командующего русской армией Паскевича, едко замечая при этом, что "у турок не было бардов в свите" - некому было воспевать их подвиги - в то время как "замечательный своим воображением" поэт, "покинувший столицу, чтобы воспеть подвиги своих соотечественников", нашел "в стольких славных деяниях, свидетелем которых он был, сюжет не для поэмы, но для сатиры".
Тогда о Пушкине во Франции писали очень мало, и он мог бы проигнорировать реплику Фонтанье. Но французский дипломатический агент сознательно дискредитировал военное значение побед Паскевича над турецкой армией. Да и вообще, после подавления польского восстания 1831 года граф Паскевич подвергался в Европе резкой критике, особенно со стороны Парижа. И не только из-за Польши. Было известно, что на северо-восточном Кавказе осуществляется проект Паскевича по прокладке по побережью Черного моря линии сухопутного сообщения, и что он сдерживает порывы отдельных русских генералов изгнать горцев из кубанских земель и заселить их казаками. Задетый резкими суждениями "купеческого французского консула", Пушкин ответил на них в Предисловии к "Путешествию в Арзрум": "Недавно попалась мне в руки книга, напечатанная в Париже в прошлом 1834 году под названием: Voyages en Orient entrepris par ordre du Gouvernement Francais. Автор, по-своему описывая поход 1829 года, оканчивает свои рассуждения следующими словами: Un poete distingue par son imagination a trouve dans tant de hauts faits dont il a ete temoin non le sujet d'un poeme, mais celui d'une satyre. Из поэтов, бывших в турецком походе, знал я только об А. С. Хомякове и об А. Н. Муравьеве. Оба находились в армии графа Дибича. Первый написал в то время несколько прекрасных лирических стихотворений, второй обдумывал свое путешествие к святым местам, произведшее столь сильное впечатление. Но я не читал никакой сатиры на Арзрумский поход. Никак бы я не мог подумать, что дело здесь идет обо мне, если бы в той самой книге не нашел я своего имени между именами генералов отдельного Кавказского корпуса. Parmi les chefs qui la commandaient (l'armee du Prince Paskewitch) on distinguait le General Mouravief... le Prince Georgien Tsitsevaze... le Prince Armenien Beboutof... le Prince Potemkine, le General Raiewsky, et enfin - M-r Pouchkine... qui avait quitte la capitale pour chanter les exploits de ses compatriotes (Среди начальников, командовавших ею (армией князя Паскевича) выделялись генерал Муравьев... грузинский князь Чичевадзе... армянский князь Бебутов... князь Потемкин, генерал Раевский и, наконец, г. Пушкин... покинувший столицу, чтобы воспеть подвиги своих соотечественников). Признаюсь: эти строки французского путешественника, несмотря на лестные эпитеты, были мне гораздо досаднее, нежели брань русских журналов... Приехать на войну с тем, чтобы воспевать будущие подвиги, было бы для меня с одной стороны слишком самолюбиво, а с другой слишком непристойно. Я не вмешиваюсь в военные суждения... Это не мое дело. Может быть, смелый переход через Саган-Лу, движение, коим граф Паскевич отрезал сераскира от Осман-паши, поражение двух неприятельских корпусов в течение одних суток, быстрый поход к Арзруму, все это, увенчанное полным успехом, может быть и чрезвычайно достойно посмеяния в глазах военных людей (каковы, например, г. купеческий консул Фонтанье, автор путешествия на Восток), но я устыдился бы писать сатиры на прославленного полководца, ласково принявшего меня под сень своего шатра и находившего время посреди своих великих забот оказывать мне лестное внимание".
Юрий Тынянов, один из самых дотошных исследователей этого периода жизни Пушкина, обратил внимание на одну важную деталь: поэт, говоря о войне 1828-1829-х годов, пытается использовать прием "стилистического нейтралитета", позиционировать себя только как "фигуру сугубо штатскую, не сведующую в военных вопросах". Но интрига в другом. Исследователь Сергей Порохов обратил внимание на то, что при издании "Путешествия в Арзрум" в 1835 году к нему в качестве приложения была добавлена аналитическая справка о курдах-езидах. Этот документ сохранился только в писарской копии, но у издателей не было сомнения, что ее автором является Александр Пушкин. В справке подробно описываются обычаи, традиции, верования, особенности психологии курдов-езидов, говорится о них как о союзниках в борьбе России за Кавказ. А в самом "Путешествии.." Пушкин рассказывает об этом так: "В палатке генерала Раевского собирались беки мусульманских полков; и беседа наша шла через переводчика. В войске нашем находились и народы закавказских наших областей и жители земель недавно завоеванных. Между ими с любопытством смотрел я на язидов, слывущих на Востоке дьяволопоклонниками. Около 300 семейств обитают у подошвы Арарата. Они признали владычество русского государя. Начальник их, высокий, уродливый мужчина в красном плаще и черной шапке, приходил иногда с поклоном к генералу Раевскому, начальнику всей конницы. Я старался узнать от язида правду о их вероисповедании. На мои вопросы отвечал он, что молва будто бы язиды поклоняются сатане, есть пустая баснь; что они веруют в единого бога; что по их закону проклинать дьявола, правда, почитается неприличным и неблагородным, ибо он теперь несчастлив, но со временем может быть прощен, ибо нельзя положить пределов милосердию Аллаха. Это объяснение меня успокоило. Я очень рад был за язидов, что они сатане не поклоняются: и заблуждения их показались мне уже гораздо простительнее".
Была ли записках о курдах-езидах единственным аналитическим материалом, подготовленным поэтом во время поездки в действующую армию, сказать сложно. Полагаем, что нет. По некоторым косвенным признакам можно предполагать подготовленные Пушкиным проекты создания на Кавказе "христианского государства". Но выполнить даже известный историкам проделанный Пушкиным объем работы только за время пребывания в действующей армии - один месяц и 6 дней - очень сложно.
Поэт и война
У нас нет сомнений в том, что Александр Пушкин долго и тщательно готовился к поездке на Кавказ. Он изучал историю края, знакомился с реальной ситуацией в регионе. Потому, что во внешней политике занявшего в 1825 году российский престол императора Николая Первого первостепенное значение приобретала проблема возможного распада Османской империи. В правительствах России, Англии, Франции и Австрии рассматривались различные проекты передела территорий этого государства. Так возник "восточный вопрос", который не исчерпывался одними только завоевательными устремлениями великих держав. Важной составной его частью была и открывшаяся возможность создания новых государственных образований. В 1827 году Россия вступает в коалицию с Англией и Францией для поддержки греков, восставших против турецкого владычества. Коалиция послала к берегам Греции союзную эскадру, которая уничтожила османский флот в Наваринской бухте. После этого турецкий султан Махмуд IV призвал к "священной войне" против России. Турция закрыла проливы для русских судов и расторгла Аккерманскую конвенцию (1826), регулирующую русско-турецкие отношения. В ответ император Николай Первый 14 апреля 1828 года объявил войну Турции. Она велась на двух театрах военных действий - Балканском и Кавказском.
На Балканах Россия стремилась создать дружественные независимые православные государства, территорию которых не смогли бы поглотить и использовать иные державы (в частности, Австрия). На этом направлении была более или менее ясна будущая конструкция и национальный состав этих образований. Но остро вставала проблема, кто будет реально контролировать Черноморские проливы Босфор и Дарданеллы, кому отойдут и какому народу можно будет передать полномочия управлять территориями в Восточной Анатолии. Как следует из аналитических записок, подготовленных в то время русскими офицерами, участниками боевых действий, МИДом России, так называемый "кавказский христианский элемент" реально был еще не готов взять под свой контроль восточные территории Османской империи. В этой связи так называемый комитет 1827 года, занимавшийся вопросами управления Закавказского края, предлагал, к примеру, переселить на персидскую и турецкую границу 80 тысяч украинских казаков с семьями для того, чтобы создать защитный пояс из поселений военнообязанных христиан. Однако граф Паскевич предложил императору иной план: опираться только на местный национальный элемент. Поэтому Санкт-Петербург решил обратить внимание на проживающих в регионе курдов. Этот вопрос особенно обострился тогда, когда 25-тысячный корпус генерала Паскевича взял в 1828 году важнейшие турецкие крепости: Карс, Ардаган, Ахалкалаки, Ахалцих, Пота, Баязет, где много проживало курдов, "говорящих на своем наречии и по-тюркски". Летом 1829 года должен был начаться Эрзрумский поход. В стратегический план главнокомандующего отдельным кавказским корпусом Паскевича входило завоевание черноморских портов Трапезунда и Самсуна. Именно на эту операцию и стремился попасть Пушкин.
В этой связи историк Юрий Дружников отмечает, что реальная причина, которая привела поэта на Кавказ, долгое время тщательно выскребалась дореволюционной и советской пушкинистикой. Но она была ясна главе Третьего Отделения Бенкендорфу и самому императору Николаю Первому. 30 июня 1829 года император отправил депешу Паскевичу: остановить войска "в связи с международными трудностями". "...Я предполагаю, - писал царь, - что Трапезонт не уйдет из рук ваших...". От Арзрума до побережья Черного моря оставалось всего 200 верст - три дня военного перехода. Все срывалось, а разработанные геополитические проекты откладывались "до лучших времен". 20 июля 1829 года Бенкедорф доложил императору об итогах поездки Пушкина в действующую армию.
МОСКВА
